Кураев андрей вячеславович

Рассказ четвертый, О миссионерстве в семинарии и до нее

Миссионерствовать можно по-разному. Можно по-евангельски говорить с кровли, а можно и закрыв все двери и окна, как с Никодимом, один на один.

Первый миссионерский опыт — просто спор с глазу на глаз. После крещения я просто не мог не делиться тем смыслом, той радостью, которую нашёл.

Естественно, начиналось это еще до поступления в семинарию — в университете, с друзьями, ночью в общаге… Это были совсем не массовые встречи — один на один, и то далеко не с каждым. Одно из печальных последствий того, что я стал читать лекции — исчезновение этого первоначального формата. На штучную работу уже не осталось времени. Тогда же общение с одним человеком могло длиться годами, от встречи к встрече. И радостное примечание постепенных перемен в его взглядах и, в конце концов, в судьбе.

Потом миссионерские связи завязывались прямо на улице: в Лавре семинаристов зачастую останавливали группы экскурсантов, реагируя на наш китель: «Ой, вы семинарист?! Расскажите!»

Потом кто-то приезжал отдельно, чтобы продолжить беседу. Бывало и так, что спустя годы в каком-то городке подходили люди: «Отец Андрей, а вы меня не помните? Я в 1988 году с дочерью была в Лавре на экскурсии, и мы с вами спорили. А знаете, мы месяц назад крестились!»

А один из тогдашних моих юных экскурсантов-вопрошателей потом стал священником.

Юность

Получив среднее образование, юноша выбрал МГУ, факультет философских наук. Именно там у Андрея изменились представления о мире, кардинально поменялись убеждения. Когда юноша учился на третьем курсе, он несколько раз перечитывал роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Книга перевернула судьбу Кураева – он принял православие.

Родители пришли в ужас, обнаружив, что сын читает Евангелие, боялись, что станет известно «наверху».

Неприятностей долго ждать не пришлось. Отцу сначала не разрешили выехать в заграничную командировку, а потом уволили с работы. Но самым страшным для родителей было то, что Андрей перечеркивает свое будущее. Все же Кураев окончил университет с отличием, хотел поступать в аспирантуру, но получилось по-другому.

После получения высшего образования Андрей некоторое время трудился в духовной академии, потом стал семинаристом. Юноша окончил семинарию и отправился поступать в Бухарест. Духовный вуз был успешно окончен, Кураев получил рукоположение в диаконский сан. Это произошло в Бухаресте в 1990 году.

Вернувшись в Россию, богослов посвящает себя духовной педагогике

На факультете журналистике в МГУ Андрей преподает Слово Божие. Через некоторое время он становится деканом богословского факультета РПУ. В то же время юноша трудится над написанием диссертации. Андрей Кураев писал, что у него появилась идея создать университет, о котором долго мечтал.

У богослова появился щедрый спонсор, благодаря чему можно было приглашать профессоров, перед которыми он преклонялся. Следующей вехой в жизни Кураева стал пост профессора ПСТГУ. Получив должность старшего научного сотрудника, он осуществляет мечту – переходит в свою духовную семинарию.

Важным моментом является то, что Андрей не оставляет службу в храмах. Весной 2009 года Кураев был возведен в сан протодиакона.

Литературная деятельность

Свои мысли на православные темы Кураев изложил в книгах «Мастер и Маргарита: за Христа или против?», «Дары и анафемы» а также в статьях «О вере и знании», «Закон Божий и «Хроники Нарнии».

Самый молодой профессор богословия

Труды автора затрагивают вопросы антисемитизма. Кураев интересуется, откуда у священников большие финансовые сбережения. В популярной форме отец Андрей рассказывает о сектанстве, суевериях, порче. Кураев также раскрывает способы, как России подняться с колен. Он не боится признать свои ошибки.

Протодиакон постоянно находится в центре событий общественной жизни. Свои мысли, вызывающие резонанс, он излагает в «Живом журнале». Протодиакон не побоялся назвать имена священников нетрадиционной сексуальной ориентации.

Рассказ восьмой, Как не выбирать становиться пресс-секретарем Патриарха Алексия

Так был ли у меня выбор — оставаться в аспирантуре или идти в семинарию? Со стороны это выглядело как выбор. А я просто однажды представил себе, что вот эти стены и пересуды оградят мою жизнь навсегда, если я останусь в Институте философии. И у меня случился дикий приступ тоски. Стало ясно: любой ценой, но вырваться отсюда именно туда, в семинарию.

Когда я шёл в семинарию и учился в ней, у меня не было никаких жизненных перспектив и планов. Многие однокурсники примеряли на себя служение священника, заранее покупали все необходимое: миниатюрные евхаристические наборы для причастия больных, кисточки для помазания, губки… Да-да, тогда обычная натуральная губка, которой прибираются на престоле, была дефицитом. Поэтому наиболее перспективные семинаристы ими запасались заранее: заказывали редким знакомым «выездным» паломникам, направлявшимся в Грецию.

Я же руководствовался принципом «хоть хворостиной, да в церковной ограде торчать». Планов не было. Я был ведомым. Так, не чая, не гадая, не выбирая оказался командированным в Румынию. Потом вернулся в Советский Союз — тоже не зная, что это уже навсегда. Я то приехал домой на каникулы, вещи оставил в Бухаресте и просто пустил пробный шар, сказав ректору Академии: «Владыка, вроде бы, страна другая, Патриарх другой, глава ОВЦС другой. Может быть, я уже могу вернуться из Румынии и доучиваться в Академии?». Ректор сказал: «Да, я подумаю. Восстановим вас на третьем курсе, заодно, может быть, библиотекарем оформим. Зайдите через недельку».

Я через недельку захожу, а он говорит: «Я про вас новому Патриарху сказал. Он собирает команду, ему нужны пишущие люди. Идите к нему, познакомьтесь».

То, что я оказался рядом с Патриархом, означало, что я не должен был «сдавать ЕГЭ», ничего никому не должен был доказывать. У меня получилась вполне революционная судьба, потому что годы шли революционные — именно тогда в 16 лет командуют полком. Я, будучи недоучкой, не закончив еще Академию, стал пресс-секретарем Патриарха и его спичрайтером.

Успенский собор Кремля, 1990 год. Слева от Патриарха Алексия II — председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, референт Патриарха Андрей Кураев, первый зампредседателя Моссовета Сергей Станкевич (на заднем плане). Слева — предстоятель румынской православной церкви патриарх Феоктист. Фото из личного архива протодиакона Андрея Кураева

Сегодня если студент или свежеиспеченный выпускник Академии начнёт пробовать свои силы, ему предстоит множество барьеров: цензура прихожан, настоятеля, благочинного, секретаря епархии, своего епископа. Все на него косятся, все не доверяют его молодости и его активизму. И каждый в его активности чувствует какой-то упрёк себе. А уж если он начнет давать интервью светским изданиям…

То есть сегодня такая судьба, я думаю, была бы невозможна. Но тогда раз Патриарх сразу взял меня именно с этими функциями, то для епископата стало понятно: наш человек, пусть работает.

Рассказ третий, Как не выбирать Церковь

Православную Церковь я выбрал именно, чтобы дальше не выбирать. Ещё будучи человеком неверующим, я для себя решил, что, если Бог и в самом деле есть, то я обращусь к традиционной религии: ведь не с меня же началась история, и я не могу быть первым, кто встретил Бога. Выше Евангелия на фоне других уже более-менее знакомых мне традиционных религий для меня уже тогда ничего не было. Поэтому ещё до крещения я понимал: если сказать бытию Творца «да», то дальше только христианская ортодоксия. И это при том, что моё детство прошло в католической Чехии, а мои знакомые, как и некоторые друзья родителей, увлекались йогой, теософией и т. д.

А дальше уже и в самом деле в моей жизни все самое важное складывалось не по моим планам. И я этому радуюсь: много сил и нервов экономится при отказе от «планирования»

Недавно беседуем в одной священнической компании, и один священник, раза в два меня моложе, говорит:

— Отец Андрей, у меня столько проблем, что у меня уже больше седых волос, чем у вас.

Я отвечаю:

— Это потому, что ты неправильно себя ведёшь.

— А как я неправильно себя веду?

— Ты ведёшь как атеист.

— Почему это как атеист?

— Потому, что ты, как атеист, сам решаешь свои проблемы, вместо того, чтобы поступать, как я.

— А как вы поступаете?

— При возникновении у меня проблем я просто смотрю на небо и говорю: «Господи, Ты меня привёл в эту Патриархию — Ты с ней и разбирайся!».

Андрей Кураев сейчас

Весной 2020 года прогремела новость, что богослова отстранили от служения. Причиной тому стало «безнравственное и циничное высказывание» Кураева об Александре Агейкине, скончавшемся от коронавирусной инфекции, а ранее призывавшем прихожан не отказываться от посещения церкви, невзирая на пандемию.

В конце года было вынесено судебное решение о лишении сана протодиакона, поскольку в его заявлениях были выявлены признаки хулы на церковь.

Вскоре Митрополит Иларион сообщил прессе о возможности отстранения Кураева от церкви, если тот будет продолжать следовать своим суждениям. По словам главы Отдела внешних связей РПЦ, заявления богослова отталкивают мирян от православия. В январе 2021 года ответчик продал прошение о повторном заседании суда.

В середине весны стало известно об отказе в пересмотре дела, однако патриарх Московский и всея Руси Кирилл наложил мораторий на решение суда. Этим Андрею Вячеславовичу дали возможность и время на переосмысление своей позиции.

Кураев отреагировал на полученный кредит доверия в своем фейсбук-аккаунте. Так, богослов выставил пост, в котором выразил желание идти вместе с Церковью Христовой. Но при этом не нашел взаимосвязи между ней и Московским патриархатом. Впрочем, протодиакон пообещал «паки и паки думать».

Творчество

Известен также Андрей Вячеславович своим активным миссионерством, за что и награжден знаками отличия (ордена «Миротворец», «За благодеяние» и т. д.). Размышления на православные и церковные темы изложены им в писательских трудах. Это статьи «О вере и знании», «Закон Божий и “Хроники Нарнии”», в книгах «“Мастер и Маргарита”: за Христа или против?», «Если Бог есть любовь…» и «Дары и анафемы».

Андрей Кураев на презентации своих книг

Также в своих сочинениях автор поднимал вопросы антисемитизма, наличия финансов у священнослужителей, размышления о порче, сектантстве, суевериях, «Коде да Винчи» и «Гарри Поттере». Плюс – предлагал способы поднятия России с колен и даже признавался в собственных допущенных ошибках.

Не остается протодиакон в стороне общественной жизни – его видения (нередко скандальные и резонансные) тех или иных событий развернуто излагались им в «Живом журнале». К примеру, мужчина не поддержал «бесстыжих судей» Владимира Головина и привел имена священнослужителей, принадлежавших к сексуальным меньшинствам.

Андрей Кураев

За это часто подвергался критике, увольнению и даже наложению епитимьи (церковного наказания). В 2017-м от патриарха Кирилла пришло постановление об «исправительных работах» своему подопечному – сорокоуст в Новоспасском монастыре. Что думал Кураев по этому поводу, он опубликовал, конечно, в собственном блоге и рассказал в интервью журналистам:

Досталось от протодиакона и звездам эстрады – Мадонне, чей концерт недопустим на русской земле, Филиппу Киркорову, которого и вовсе надлежит отлучить от церкви.

Познакомиться с размышлениями протодиакона можно не только в «ЖЖ», но и во , а также в «Телеграме» и «Твиттере». Андрей Вячеславович и сейчас ведет блог, сопровождая его видео и фотографиями, охотно участвует в беседах на радиостанции «Эхо Москвы». В передаче «Особое мнение» в качестве гостя мужчина присутствует почти каждый месяц.

В марте 2019-го в разговоре с Александром Плющевым рассуждал о нацизме, ненужности статьи об оскорблении чувств верующих и политике Украины.

Тогда же, на Прощеное воскресенье, Кураев встретился с молодыми прихожанами тропаревского храма Архангела Михаила, где числился сверхштатным «сотрудником». Кстати, данная церковь попала в кадр «Иронии судьбы».

Рассказ шестой, О пользе плохой репутации

Семинарские строгости, конечно, были тяжелы для недавнего вольнолюбивого аспиранта.

В 2008-м я гостил у батюшки — своего однокурсника. Сидим мы за чашкой не помню чего, но кажется, не чая, потому что дело было на Западной Украине. Бойцы вспоминают минувшие дни, и дело доходит до неизбежного: «А помнишь, у нас такая пьянка была?..» Я не помню. «Да как не помнишь?». Паки отрицаюся: «Не было меня там!». «Да ты чего? Да там все были!». И третие глаголю: «Я не был». «А, — вспоминает он, — конечно, тебя же стукачом считали».

Тут я взмолился: «Слава Тебе, Господи! Вот так иногда плохая репутация служит добрую службу».

Почему меня считали стукачом? Потому, что я вёл себя не по правилам. Например, я имел наглость заходить в преподавательский туалет. Я же не знал, что он только преподавательский. У нас в университете и в голову не могло бы придти, что есть какой-то отдельный туалет для преподавателей! Ну, а люди «системные», видя такие мои странности, делали вывод: раз он это может себе позволить, значит, он не так прост, как кажется…

Мелочь конечно, но и в ней виден контраст. Главное же отличие — в МГУ профессор в студенте, особенно в старшекурснике, видит своего будущего коллегу. В семинарии в те годы так относились к студентам только преподаватели, которые приезжали из Москвы (и мы их любили) — а у администраторов из монашествующих чаще встречалась вот эта давящая и подозревающая отчужденность…

Рассказ второй, Как аспирант Кураев спас репутацию своих преподавателей

Философский факультет я не выбирал. Это семейная карма. Потому что отец — философ.

Не было и вопроса — МГУ или нет. Я еще совсем маленьким был, когда меня ставили на подоконник и спрашивали: «Андрюша, где будешь учиться?» Я показывал на МГУ — мы жили через дорогу на Университетском проспекте.

После университетской учебы меня могли просто оставить в аспирантуре на кафедре научного атеизма. Было приглашение и от кафедры эстетики — сразу на должность преподавателя. В 21 год стать преподавателем МГУ — это, конечно, было лестно. Но к этому времени мне уже было понятно, что мой путь идет в семинарию. Поэтому такой стремительный ракетно-карьерный взлет был не в моих интересах.

Из-за наличия слова «атеизм» в названии родной кафедры прямо с нее поступить в семинарию было невозможно. Надо было выждать и малость запутать следы. Поэтому я решил скоротать год или два в аспирантуре академического Института философии в секторе зарубежной философии.

Такой переход был важен и для того, чтобы для моих преподавателей было меньше дурных последствий. Чтобы, если кто-то будет дознаваться: «Как вы такого мерзавца воспитали?» — МГУ и Академия наук кивали друг на друга:«Мы-то нормально воспитали, это там испортили», — и напротив: «Да мы ни при чем, мы уже такого взяли».