Церковная жизнь без романтики. как получить иммунитет от манипуляций и разочарования

Те, у кого есть иммунитет

– Отличаются те, кто приходит в Церковь сегодня, от людей, пришедших 20-30 лет назад?

– Не думаю, что здесь есть какое-то кардинальное отличие по сравнению с прошлыми годами. Изменения в другом: подросло поколение молодых христиан, уже выросших в Церкви. Речь о тех, кто родился в семьях неофитов, с младенчества ходил в церковь и пережил весь кошмар неофитского православного воспитания. Если, пройдя через все это, они все равно остаются в Церкви, их качество церковной жизни существенно отличается от тех, кто пришел в Церковь из мира.

– А вот это поколение – они остаются в Церкви изначально или потом, после некоторого периода отпадения, возвращаются?

– Чаще возвращаются, причем с прекрасным иммунитетом ко многим вещам, к манипуляциям теми или иными духовными понятиями, которые мы часто используем, даже не задумываясь об этом.

Например, понятием «послушание». Таких людей священнику трудно убедить в необходимости подчиняться ему, объясняя это духовным смыслом послушания. Они моментально блокируют подобные попытки и говорят: «Извините, батюшка, но вы не мой духовник, чтобы я вас слушался или делал то, что вы от меня хотите». И это очень хорошо, потому что оздоравливает церковную жизнь.

Этим людям не грозит разочарование, к нему у них тоже иммунитет: они в Церкви видели все – и светлые ее стороны, и не самые светлые. Поэтому они могут концентрироваться на лучшем, к этому подтягиваться, имея в себе силу и веру переступать через дурное, с чем им приходится сталкиваться. Это как в отношениях между людьми: исчезает первая романтическая влюбленность, возникают кризисы, начинается обтирание друг об друга, и если в этот период зарождается любовь, то она – настоящая.

– Отношение к верующим, к православию в обществе изменилось?

– Да, мне кажется, ситуация изменилась. Православие проникло в разные сферы жизни общества и перестает ассоциироваться с чем-то маргинальным, вызывать у людей шок или отторжение. Когда я был еще студентом, молодым священником, ко мне приехал один мой знакомый грек, чадо одного из афонских старцев. Буквально в первый же день он сделал мне выговор по поводу того, что я не хожу в подряснике все время. Священник, который ходит в мирском одеянии, для грека – явление невероятное.

Тогда я ему предложил: давай устроим эксперимент, мы весь день завтра будем вместе, и я буду только в подряснике. К вечеру он мне сказал: «Давай ты лучше будешь ходить в гражданском! Когда мы в Греции видим человека в подряснике, мы, даже не зная его, радуемся. Потому что для нас священник – образ Церкви. Церковь – это Пасха, это Рождество, это близость к Богу, это пространство света и радости. Я издалека вижу священника – и мне уже хорошо, потому что у меня из какой-то глубины подсознания поднимаются самые лучшие, самые светлые переживания. А вот у вас человек в подряснике раздражает окружающих, людям некомфортно находиться рядом с ним!» Сегодня такой реакции у нас уже не встретишь, по крайней мере, в крупных городах. Я не испытываю большого дискомфорта, если появляюсь в магазине или просто на улице в подряснике. Это говорит о том, что в сознании людей священник занял свое место, как факт современной реальности, причем без разницы, как к нему относиться.

Церковь перестает быть маргинальной, находящейся за границами обычной жизни. Это очень хорошо. Но здесь есть другая опасность, противоположная, когда Церковь начинает себя навязывать повсюду, где ее не особо ждут и не особо рады, что рождает сильнейшее отторжение и раздражение. Мне очень не хотелось бы, чтобы наступил момент, когда нецерковные люди, видя человека в рясе, вместо радости, или даже раздражения, как в советские времена или как в истории с греком, будут испытывать внутреннее отторжение. Не потому, что это что-то неизвестное и поэтому пугающее, а потому, что прежнее доверие было потеряно.

Нужно любить друг друга, а не формально исполнять букву Закона

И мне страшно даже подумать, как бы я жила, если бы не встретила батюшку. До нашей первой встречи, как оказалось, мы оба читали акафист Святителю Николаю, чтобы он послал своими молитвами каждому из нас спутника жизни по душе и ради ее спасения. Молитва творит чудеса, мы просто в них не верим.

К слову сказать,  родители мужа прожили душа в душу 43 года, и на нем это отобразилось в полной мере. Он видел и знает «как». А еще я учусь у него решимости. Менять себя. Я намного ленивее в этом вопросе. (Думаю, это побочный эффект моего нарциссического образа жизни до брака, на сцене.)  Как бы мы ни поссорились, какой бы крах ни потерпели наши отношения – все временно. Конфликт оказывается новым витком наших отношений, и уже на следующий день муж приложит максимум усилий, чтобы мы с детьми были счастливы. Рядом с ним стыдно лежать на диване и не работать над собой.

– Что, на Ваш взгляд, самое главное в семье?

– Нужно любить друг друга, а не формально исполнять букву Закона. Православие, как «гастрономическое», так и «репродуктивное», не оправдается на Страшном суде исполнением одной лишь буквы, мне кажется. А вообще, лишний раз убеждаюсь: молчание – золото. Рано пока высокомудрствовать. Пора варить борщ. 

Для чего мы читаем Символ веры?

Каждый из православных людей ежедневно читает Символ веры. И когда я спрашиваю своих студентов, для чего, они не могут мне ответить.

«Что это? Символ веры – это молитва?» — «Нет, это не молитва». «Мы просим чего-то Бога?» – «Нет, не просим». «А зачем мы его каждый день читаем?» – «Ну, мы хотим показать всем, во что мы верим». Кому всем? Когда я стою у себя дома в келье и читаю Символ веры, кому я и что хочу показать? Я его не знаю? Знаю. Я наизусть его знаю? Конечно, знаю.

В храме мы читаем Символ веры, когда оглашенных всех выгнали, остались только верные, все читают Символ веры. Зачем? Все его и так знают наизусть. И в то же самое время, заметьте, именно Символом веры мы «входим» в таинство евхаристии

Значит, здесь есть какое-то особое, очень важное и очень принципиальное значение вообще для жизни всей Церкви

Догматы веры для православия являются объективными свидетельствами духовного опыта, подтвержденного церковным преданием. Это предание подтверждает тождественность моего личного мистического опыта и опыта Церкви как таковой. Догматы раскрывают содержание откровения в той мере, в которой вообще доступны человеку. Символ веры есть опыт богопознания, окристаллизованный в условной знаковой системе. Опыт самопознания человека в его встрече с Богом. Он есть словесная икона, использующая человеческий язык для передачи нечеловеческой тайны. Это совокупный опыт Церкви как тела Христова.

Фото Анны Гальпериной

Именно поэтому мы помещаем Символ веры перед самым главным таинством Церкви, перед евхаристией. Это — словесная икона, и мы как бы экзаменуем сами себя: а мы в том формате? Мы способны пройти сквозь это испытание? Сквозь эту проверку собственной идентичности? Насколько то, во что мы верим, к чему мы приступаем, резонирует и отражается в нашей собственной душе? Если да, то нам открыт доступ таинству евхаристии, если нет, то нам лучше уйти из храма вместе с теми оглашенными, которые в храм не могут войти для участия в этом таинстве – сердцевине церковной жизни.

Вера как борение с Богом

Если позволите сказать, то суть религиозной веры заключается в непрекращающемся борении с Богом и отвоевывании все новых глубин богообщения. Борьба с Богом означает состязание в добродетели, доступ к которой открыт через крест.

Вспомните замечательный эпизод из книги Бытия, когда Иаков борется с неведомым. Этот момент – один из самых сложных для понимания во всем Священном Писании. Как так, Иаков, который является одной из ключевых фигур Ветхого Завета, оказывается «богоборцем»?

Дело в том, что человек не просто слышит голос Бога и куда-то идет. Вера – это не какой-то эскалатор по спасению, когда человек стал на ступеньку и больше от него ничего не требуется. Нет. Это постоянная динамика, которая требует ежедневного, ежечасного ответа со стороны человека на те вызовы, которые ему дает Бог через его жизнь.

«Царство Божие силою берется, и употребляющие усилие восхищают его», – это в том числе касается и подвига веры. Бороться, держаться за Христа, любить врага твоего. «Держишь Христа? – спрашивает блаженный Августин, – здесь и сейчас, если возлюбил врага своего, значит, ты поборол Христа и удержал его».

Упование или Авраам, который не жил в СССР

Если вглядываться немного пристальнее в сам феномен веры, как веры религиозной, мы можем отметить несколько ключевых аспектов, из которых первым будет вера как вверенность, или упование и послушание: «И поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность».

А что, собственно говоря, в этом подвиге было такого исключительного? Авраам поверил в Господа, конечно, совершенно не в том смысле, что он стал признавать Божественное бытие. Авраам не жил в Советском Союзе, он не испытал на себе, как и все человечество того периода, давления тотального безбожия. И если сравнить с нынешней ситуацией, то для архаического человека не верить в божество, не верить в какие-то духовные силы, было примерно то же самое, как сегодня человеку не верить в силу науки.

Фото Анны Гальпериной

Для того, чтобы понять, что же специфического в этом понятии веры с точки зрения Священного Писания, надо обратить внимание на то, как звучит слово «вера» в еврейском языке – «эмуна».
Эмуна произведено от того же корня, что и «оман» – мастер, художник. Значение этого корня – «создавать и формировать»

Как мастер придает форму своему материалу, точно так же воспитатель, «омэн», формирует сердце вверенного ему неоформившегося человека.

Это не вера в «то, что…», а готовность предаться в руки Господа, чтобы дать возможность ему сделать из своей жизни высокохудожественное произведение – автор которого – Сам Господь Бог. То, что ошибочно переводят как «верить в Бога» в еврейском языке означает «осознать себя материалом в руках художника, передать себя в руки наставника и осуществить отношение к жизни, как к процессу созидания себя». Это не просто. Это даже страшно. И очень рисковано.

Как действительно измениться, а не только говорить об этом?

Думаю, что самый главный критерий правильности поста опять-таки дан в Евангелии: помажь лицо свое елеем и тем самым покажи, что для тебя пост — это радость. Это не самоистязание какое-то, а некий прыжок в сторону от самого себя, чтобы дать возможность Богу действовать.

Правильный критерий поста — это состояние внутренней благодарности Богу за жизнь, мирное, радостное принятие того, что тебе приносит каждый день. Вообще хотелось бы всем нам пожелать, чтобы этим постом количество дней, когда мы просыпаемся и говорим: «Господи, как хорошо, что Ты есть, как хорошо, что я жив, как хорошо, что солнышко светит, травка зеленеет и птички уже начинают щебетать», было существенно больше, чем дней, когда мы просыпаемся и не хотим открывать глаза.

Чем отличается строгое соблюдение поста от фарисейства?

Перед началом Великого поста читается замечательное Евангельское начало о том, что необходимо простить ближнего перед тем, как идти о чем-то простить Бога. Дальше там говорится о том, как следует поститься: помазать голову елеем — внешнее выражение радости — и своим смурным видом, своим мрачным настроением не выдавать, что ты постишься. Вот в этих словах Спасителя дан, на мой взгляд, очень хороший антидот именно фарисейскому отношению к посту, когда сам факт поста оказывается важнее его действенности. 

Что такое пост? Это сознательное отсечение в своей жизни того, что не является жизненно необходимым.

Когда человек начинает себя сознательно освобождать на период поста от того, что для его сердца раньше было любо и дорого, ему становится плохо. И в этом состоянии дискомфорта он начинает открывать неожиданные стороны своей души, о которых раньше мог не задумываться. Он понимает, что далеко не настолько терпелив, как ему казалось, и есть вещи, которые его выводят из себя. Что есть люди, которых он не может переносить, есть обстоятельства, с которыми он не готов смириться.

И во время поста мы как бы сознательно отключаем вот эту душевную анестезию, которую постоянно себе вкалываем в виде различных приятностей. Когда эта анестезия уходит — а она естественным образом через какое-то время исчезает, — человек оказывается в очень сильном кризисе, состоянии внутреннего разлада между самим собой и той жизнью, которой он живет. 

О Великом посте: суть Великого поста

И пост существует для того, чтобы искусственно создать это напряжение, при котором человек либо свалится вниз, либо, наоборот, очень сильно сможет устремиться вверх. И предполагается, что если человек верующий, то он, скорее всего, найдет в себе силы собраться.

Фарисейское соблюдение поста — это соблюдение внешнее с тем намерением, чтобы можно было засвидетельствовать перед людьми, какие мы такие благочестивые. А настоящее, искреннее соблюдение будет заключаться в том, что пост — наш личный договором с Богом, который может вписываться в русло церковной традиции, а может не совсем вписываться или достаточно сильно отличаться от нее, потому что только сам человек может для себя определить, что конкретно в его личной жизни является видами душевного обезболивания и от чего ему будет тяжелее всего отказаться.

Иногда для человека куда сложнее, например, отказаться от просмотра очередного фильма из любимейшего сериала длиной бесконечно сколько сезонов, чем, например, не есть на протяжении всего поста мясное или молочное. Так вот, человек, который от чего-то не откажется — при том, что для него это действительно такое прямо вкусное, наполняющее жизнь смыслом и как-то дающее возможность забыть все проблемы, беспокойства, семейные дрязги, — получит гораздо меньше духовной пользы, чем если бы он продолжил есть молочные продукты Великим постом, но при этом отказался бы от того, что для него является очень дорогим и желанным. 

Вот это действительно была бы жертва Богу: через ущемление своей самости — вообще, главная проблема человека в отношениях с Богом — он смог бы сделать серьезный духовный рывок.

Чтобы при погружении в православную жизнь не сломать позвоночник

– Вы говорите именно об интеллектуальных поисках. Но вера не обязательно связана с ними.

– Но ничто не оправдывает наше бездействие, то, что мы не хотим рассказать о содержательной стороне нашей веры! Вера – это определенное расположение души человека, некая внутренняя ориентация человека по жизни. Есть люди, которые приходят к ней через осознанность, через интеллект, «от ума». Я думаю, на них, в первую очередь, и нацелен наш ресурс. А есть те, кто приходит к вере путем переживаний, болезней, скорбей, жизненных кризисов – они тоже найдут у нас немало интересного.

Я не стал бы противопоставлять веру знанию как таковому, потому что они дополняют друг друга. Как два крыла. Если у вас глубокое знание, но мало веры, вы далеко не улетите и можете впасть в состояние высокомерия. Если у вас сильная вера, но очень слабые знания, точно так же можете кружиться по кругу на одном крыле, удивляясь, почему вы не ощущаете духовного роста, развития, изменения качества ваших отношений с ближними, с самим собой, с Богом. Хороший полет будет, если одинаково хорошо работают два крыла.

– Что за проект вы запустили, кто его адресат?

– Когда увидели, что есть запрос от людей, стремящихся получить общие, но при этом достаточно глубокие представления о том, что происходит в Церкви, чему Церковь учит – мы поняли, что надо создавать «Академию веры». Это просветительский проект, и его задача – предложить новый формат представления информации о богословии как таковом.

Презентация проекта «Академия веры». Фото: А. Ширяева / kursmpda.ru

Наша задача показать, что богословие – учение Церкви о жизни, о Боге, о человеке – может быть доступным и интересным. Мы учимся рассказывать о самом главном для нас таким языком, который был бы понятен современнику

Именно поэтому мы большое внимание в нашем проекте уделяем визуализации – это инфографика, интерактивные игры, различные тесты. Через представление информации в разных форматах, как мне кажется, мы можем дольше удержать внимание человека и с разных сторон помочь ему усвоить то, что окажется трудным для восприятия, если давать его прямолинейно

Поэтому наш адресат, во-первых, это человек думающий, способный к рефлексии, к размышлению, ему интересны не только сами по себе те или иные формы, но он прежде всего хотел бы пробраться сквозь эти формы к содержанию. Вторая характерная черта нашей аудитории, на мой взгляд – это порядочность, честность. Человек не должен испытывать неловкость от того, что он скажет: а вот это я не готов принять, или предложенный ответ меня не удовлетворяет. Третья черта нашего читателя – любопытство, любознательность.

– Как-то неожиданно было после «Богослова.RU», где постоянно шли живые дискуссии, увидеть портал «Академия веры», академически-познавательный.

– Да, портал «Богослов», такой, каким мы его создавали 11 лет назад, был задуман нашей редакцией прежде всего как среда, внутри которой идет научная богословская жизнь. Поэтому он и требует регулярных обновлений, дискуссий, обратной связи. А проект «Академия веры» – это завершенный проект, к которому мы возвращаемся только в случае выявления каких-то ошибок.

Если человек, пришедший на портал «Академия веры», прошел все 40 блоков, получил разносторонние знания, почувствовал «вкус богомыслия» – наша задача выполнена. Дальше мы планируем развивать «Академию веры», фокусируясь на каких-то более узких вопросах, которые могут быть представлены в том же самом формате. В «Академии веры» – четыре уровня: грамматик, ритор, философ, богослов. В каждом из этих уровней 10 блоков, в каждом блоке – видео, инфографика, короткие тексты, тесты, интерактивные игры, интересные факты, которые мы назвали «удивляемся», и неоднозначные ситуации под рубрикой «недоумеваем».

Мы планируем дальше сохранить этот подход – легкость в подаче информации. Но теперь акцент будет делаться на подробной разработке одной узкой темы. Например, тема, связанная с пониманием богослужения. Вопрос, что такое христианское богослужение, внутри «Академии веры» мы разбираем в нескольких блоках. И затем можно двигаться дальше: раскрывать многообразие всей проблемы, начиная с самых простых внешних описательных форм и двигаясь дальше, вглубь.

Мы не противопоставляем «Академию веры» «Богослову». Это совершенно разные проекты с разными задачами, и мы намерены возродить портал «Богослов.RU» – но уже в обновленном виде. Поэтому и разместили объявление о том, как и куда можно перечислять пожертвования тех, кому наш портал интересен.

Протоиерей Павел Великанов:

Протоиерей Павел Великанов

В рассказе евангелиста об исцелении гадаринского бесноватого есть несколько очень интересных моментов.

Первый момент, на который нельзя не обратить внимание, это то, что жители Гадаринской страны разводили свиней, что категорически было запрещено Моисеевым законом. Второе — то, что Спаситель слушает просьбу бесов и не отправляет их в бездну, разрешает им войти в этих самых пресловутых свиней, чтобы целое стадо бросилось, обезумев, в море

Второе — то, что Спаситель слушает просьбу бесов и не отправляет их в бездну, разрешает им войти в этих самых пресловутых свиней, чтобы целое стадо бросилось, обезумев, в море.

И третий момент, наверное, самый важный в этой притче — это тот страх и ужас, который объял жителей этой страны, когда они увидели явное чудо исцеления, казалось бы, неисцелимой духовной болезни человека. Когда они увидели что произошло, весь город вышел навстречу Христу, но не для того, чтобы поблагодарить Его, изумиться Его божественной силе и услышать спасительные слова. Они вышли навстречу Ему с единственной целью — не допустить Его в свой город, не дать Ему возможность войти в семьи, не дать Ему разрушить тот сложившийся уклад жизни, который для них представлял самую главную ценность.

Сегодняшнее Евангелие — одно из редких свидетельств того, как человек просит Бога, просит Христа Спасителя убраться куда подальше. Это связано вовсе не с неверием в Христа. Это связано с тем, что люди категорически отказываются менять тот самый образ жизни, который сложился и для них стал самым главным.

Вывод, который мы должны сделать из сегодняшнего евангельского повествования, заключается в следующем. Каждый раз, когда в нашу жизнь явным образом вторгается что-то такое, чего мы никак не ждем, что разоряет наши планы, что идет вразрез с нашими пожеланиями и представлениями, мы должны остановиться и очень серьезно задуматься. Задуматься не о том, за какие грехи нам это посылается, а задуматься над тем, что от нас хочет Господь в этой ситуации.

Действительно, а что хотел Господь от жителей Гадаринской области, когда совершал это исцеление бесноватого. Он хотел, чтобы люди покаялись, чтобы они ощутили близость духовного мира и осознали, что множество тех проблем, мимо которых они проходили, на самом деле было ничем иным, как некой формой служения демоническим силам.

Но Бог не насилует никого. Он оставляет возможность самому человеку выбрать тот путь, по которому будет идти дальше — либо в Жизнь Вечную, либо в вечную погибель. Жалко, что жители Гадаринской области выбрали второе. Но что выберем с вами мы — зависит исключительно от нас самих.

В чем каяться, если не чувствуешь за собой никаких грехов?

Нередко пост называют временем покаяния, и человеку может показаться: ну в конце концов сколько можно поститься, сколько можно ходить на исповедь, сколько можно каяться? Вроде бы вычистили душу до такой степени, что выскребать уже нечего. 

Вот такая позиция может говорить только о том, что у человека не произошло в результате этих духовных подвигов самого главного — не произошла встреча с живым Богом. Потому что, когда человек встречается с Богом, он понимает, насколько лучше быть с Ним, чем с самим собой, даже когда ты абсолютно стерилен.

И если мы всмотримся внимательнее в жития великих святых, мы заметим, что едва ли их образ жизни можно было бы назвать безукоризненным и абсолютно нравственно стерильным. Они зачастую падали, у них бывали какие-то серьезные недостатки, которые мешали окружающим людям. Но у них был живой контакт, живое общение с Богом. И вот эта устремленность к Богу у святых была сильнее, чем удерживающая сила их самости и греха как производного от нее.

Фото: passionforum

Поэтому человек, который думает, что у него в душе все уже в порядке, он находится примерно в таком же положении, как девушка, которая позвала своего суженого к себе домой. Она и на стол накрыла, и занавесочки постирала, и все прибрала. И ей настолько в этом всем комфортно, что она задней мыслью думает: «Слушай, да зачем он мне вообще нужен? Мне в этом всем так прекрасно, вот было бы так всегда!» А жениха-то нет, дом пустой. А когда жених приходит — если нормальный жених, — он может и не обратить внимания на все это, потому что он пришел вовсе не для того, чтобы посидеть за красивым столом и поесть вкусные пироги. Он пришел, чтобы понять, что собой представляет другой человек. 

Так вот и Господь приходит к нам в душу. Он не отличается мелочностью, Он смотрит гораздо глубже той поверхности нашего внешнего, формального благочестия, которое мы вольны сделать более чистым, более стерильным или наоборот. Он смотрит, прежде всего, на наши намерения.

Возвращаясь к тому же образу, вряд ли можно говорить о каких-то глубоких чувствах девушки к молодому человеку, если она даже пальцем не пошевелила для того, чтобы убрать разбросанные вещи в своей квартире, зная, что к ней сейчас должны прийти в гости. Скорее всего, этой девушке глубоко все безразлично, и это противоположная крайность. Поэтому Церковь во время Великого поста призывает людей в первую очередь заглянуть внутрь себя, но не просто для того, чтобы сказать, что у тебя все плохо или, наоборот, все хорошо. 

Прежде всего, заглянуть, чтобы увидеть те трещины в бетоне нашего эгоцентризма, куда мог бы войти Бог.

Когда свет Божий проникает внутрь человеческой души, он немножко нас расширяет, дает больший внутренний простор, чем когда этого света в нашей душе нет. 

Поэтому человеку, который думает, что он уже все грехи исповедовал и во всем покаялся, я бы посоветовал найти время побыть одному, попробовать произносить какую-нибудь короткую молитву, последить за своими мыслями, насколько он может удержать в своем сознании эту молитву, насколько он может просто ни о чем не думать, а находиться в состоянии какого-то внутреннего предстояния перед Богом — с тем, чтобы быть способным услышать какой-то отклик, какой-то ответ со стороны Бога. 

И, скорее всего, человек заметит, что у него в голове много чего ходит-бродит и затмевает вот это око души. У человека безгрешного око души прозрачно, и через эту прозрачность Бог открывает Себя и этому человеку, и окружающему миру. Если этого не происходит, если сквозь душу человека не текут токи Божественных энергий, Божественных сил и благодати, это говорит только об одном: человек, скорее всего, находится в очень серьезном духовном тупике и пока еще не особо понял, как оттуда выбираться.

Ну не имею я права на родительское собрание прийти с непомытой головой, грубо говоря. Речь не о лоске, не о тщеславии

Помните слова: «Если же соль потеряет свою силу, то чем сделаешь ее соленою» (Мф. 5:13)? Среднестатистическая многодетная семья – это все равно «соль миру», потому что мир не стыдится говорить о XXI веке как о постхристианском времени. Конечно, хотелось, чтобы многодетность популяризировалась в обществе, чтобы люди рожали хотя бы двоих, троих детишек, но не идеализировалась или романтизировалась, о чем и напомнил нам о. Павел.

По резонансу на выше упоминаемую публикацию понимаю: снять с себя полностью ответственность за рекламу или антирекламу на этом поприще не могу. Ну не имею я права на родительское собрание прийти с непомытой головой, грубо говоря. Речь не о лоске, не о тщеславии.

Например, когда я лежала с ребенком в «Охматдете», главврач мне сказала:  «Спасибо, что поломали мой стереотип о многодетных семьях. Я вижу, как вас проведывает семья, как все опрятно одеты и улыбка не сходит с их лица. Это не та печальная картина, которую доводилось не единожды наблюдать». И все равно я постоянно теряюсь в сомнениях, а что если бы у ребенка было пятно на куртке, то главврач не снизошла бы к пониманию, что я человек, а не робот, и могла недоглядеть, лежа в больнице? Неужели мама с одним-двумя всегда «на высоте»? Не знаю, я пока в поиске среднего, царского пути. Всем не угодишь, с комплексом «отличницы» тоже порой непросто позволить себе расслабиться и завалиться спать, когда белья накопилось до потолка.

– Не кажется ли Вам, что секрет «легкости» Вашего восприятия многодетного образа жизни отчасти кроется и в самодисциплине, выработке терпения, выносливости, которым Вас научил балет?

– О да! Группироваться он меня точно научил. (Смеется.) Даже если физически я была подготовлена к нагрузкам, то радоваться «любой» погоде  меня научил не балет. Многому способствовали родители: они любили нас с сестрой безусловной любовью

Я их не боялась, что немаловажно. Воспоминания детства согреты солнечным светом их доверия ко мне, их верой в меня

Родители заразили меня оптимизмом, любовью к жизни, наш дом был всегда переполнен друзьями, разговорами о книгах, театре, музыке. Наверное, все это может в человеке благополучно зачахнуть в браке, если он не встретит «своего» человека. Я понимаю, что благодаря этим словам у меня можно смело диагностировать «созависимость», но я действительно слабо представляю, как можно самореализоваться в обществе, если тыл не прикрыт. Отношения в паре не могут, на мой взгляд, не влиять на всю нашу жизнь. И от того, что мы предпочтем, что станет для нас  приоритетом, зависит, какие плоды мы соберем. «Сама по себе» любовь не падает на голову. Над нею трудятся, ее стяжают, ее «нудят» до гробовой доски.

Не стесняться быть христианами

– Церковь должна как-то участвовать в общественной жизни?

– Конечно, должна. Церкви надо присутствовать там, где она считает важным свое присутствие. Но при этом не терять саму себя, помня, что главное содержание церковной жизни – свидетельство о Христе. Не внешнее свидетельство, не миссионерство, а такое состояние, при котором для окружающих становится очевидным факт присутствия Христа в Его Церкви.

Значит, нам надо учиться быть христианами, а также – учиться не стесняться быть христианами, не стесняться духовной жизни. У нас, к сожалению, в какой-то момент произошла редукция духовной жизни до монашеского благочестия, все свелось к учению о страстях, о добродетелях, о разного рода подвигах. Но христианство – это и не о монахах, и не о состоящих в браке, и не об одиноких.

Там, где эта жизнь есть, она будет освящать все вокруг. Когда эта жизнь не во Христе, если главный предмет интереса – не Сам Христос, то где бы она ни проходила: в семье, в монастыре, да где угодно, – это будет жизнь о христианской идеологии, о создании очередной политической партии на христианских ценностях, о христианском искусстве, о христианской антропологии, христианской психологии – это все не то, не о Церкви…

Фото: tatmitropolia.ru

Дай Бог, чтобы нам хватило мудрости и мужества не поддаться соблазну сойти с Креста в угоду тем, кто, ухмыляясь, ходит вокруг и даже обещает поверить – если только согласимся играть в их политические, идеологические или какие угодно еще игры.

Я бы в завершение привел такое сравнение. Наше общество – это как тяжелобольной в реанимации, с острой интоксикацией, из-за которой мир вокруг воспринимается им очень искаженно. Временами он вскакивает – и с горящими глазами хватается то за одну идею, то за другую – благо, что крепко привязан ремнями к койке. В таком состоянии бессмысленно его жалеть, или читать назидания, или вообще пытаться донести какое-то слово. Не поможет, не то состояние!

Остается одно: закатать рукава и начать отдавать свою, здоровую кровь – и только тогда есть шанс, что больной пойдет на поправку! Но для этого самим надо быть здоровыми – на самом деле, а не только согласно выписанной справке…

Исцеление веры

«Блажен, кто верует, тепло ему на свете», — эти слова Александра Грибоедова из пьесы «Горе от ума» давно стали своего рода символом глубокой иронии по отношению прежде всего к людям религиозной веры.

Популярен взгляд на веру, как прибежище неудачников или как сейчас говорит молодежь – лузеров, нечто вечно женственное, слабое, неконфликтное, непротиворечивое, чуждое всяких сомнений, борьбы и тревог.

Протоиерей Павел Великанов. Фото Анны Гальпериной

В предисловии к замечательному труду о вере немецкий богослов Пауль Тиллих пишет, что «вера – это один из тех терминов, который сам нуждается в исцелении, прежде чем его можно было бы использовать для исцеления людей. Сегодня вера скорее может стать причиной заболевания, чем выздоровления. … Он запутывает, сбивает с толку и порождает то скептицизм, то фанатизм, то интеллектуальное сопротивление, то эмоциональную самоотдачу, то отказ от истинной религии, то подчинение подменам».

Если бы мне задали вопрос, что я рекомендовал бы прочитать по этой теме, я бы прежде всего остановился на трех книгах.

Первая – это уже упомянутый мной богослов Пауль Тиллих, его замечательная работа «Динамика веры».

Вторая книга – женщины-философа с очень непростой судьбой, и я могу предположить, что эта судьба еще только пишется, она еще не закончена. Это жительница Екатеринбурга Екатерина Степанова и её книга «Постижение веры».

И третья – прекрасная работа митрополита Вениамина (Федченкова) «О вере, неверии и сомнении».

Если мы думаем, что поднимем 100-килограммовую штангу, то должны предвидеть и то, как мы ее поставим обратно.

Если нет обоюдного согласия иметь детей, «сколько Бог пошлет», то, мне кажется, супружеское ложе станет источником ненависти, отвращения и страха, что в свою очередь не может не отразиться на семейной атмосфере

– К каким проблемам может привести такая нерассудительность, на Ваш взгляд? 

–  Если нет обоюдного согласия иметь детей, «сколько Бог пошлет», то, мне кажется, супружеское ложе станет источником ненависти, отвращения и страха, что в свою очередь не может не отразиться на семейной атмосфере. Дети видят мать (она чаще выступает в роли «потерпевшей» от такого рода домашнего насилия), которая ропщет, унывает, постоянно раздражается, выясняет отношения с мужем. Вот почему не могу не согласиться с профессором Осиповым в том, что если дети видят и слышат, как родители ссорятся, то это является смертным родительским грехом.

«Двое в плоть едину», думается, о другом. О любви, о нежности, о дружбе, об источнике  жизненных сил, а не о законничестве и вынужденном послушании.

– В Вашей семье дети появлялись по обоюдному согласию?

– Мы еще до свадьбы все обсудили и «намечтали» минимум семерых. Другое дело, что слабо понимали, каково оно жить на «повышенной» скорости. Но мы же люди определенного сословия, и я понимала, что, соглашаясь на брак с семинаристом, по-другому и не будет. Наши дети, это я с уверенностью могу сказать, плод нашей любви, а не визитная карточка, не побочный эффект супружества, не своеобразный пропуск в рай. Мы о них мечтали. Но, как писал Виктор Астафьев, дети также наш «суд на миру».

И хотя меня иногда упрекают в подаче некой «глянцевой» обложки материнства, якобы я скрываю трудности, отвечу словами Аристотеля: «Счастье на стороне тех, кто всегда доволен». Мне легко давалось быть довольной – помогали муж, родители, друзья, со временем появилось просторное жилище и микроавтобус. Ну ни разу Господь не посрамил нашего упования и на руках пронес через все трудности.  Испытаний было предостаточно: пятерых родили на съемной квартире, семь из восьми – патологические роды, батюшка перенес операции и был чудом исцелен, но это уже другая история. И она не про нытье, а про путь христианина, который проходит каждый из нас.

Сегодня, в такое кризисное время уверенно скажу, что иметь много детей – это непозволительная роскошь, ведь при всей экономии с трудом получается сводить концы с концами. Муж не бизнесмен, а священник. Он не может пойти и заработать деньги.

Да, нам тяжело. Всей стране тяжело, всему миру тяжело. Слава Богу, не голодаем, есть, во что одеться, что обуть на ноги. Не как у моей прабабушки две юбки: одна на праздник, одна на каждый день.

Главное – не роптать, радоваться жизни и любить ее.

Можно долго жаловаться, но мы ни на секунду ни о чем не пожалели. Когда жалуешься, комментаторы тут как тут – а чего тогда рожали? Безответственность преступна! Дети-то почему должны мучиться, если у вас «не все дома»? И понеслось… Доверие Богу не разложить на формулы, на молекулы, и не объяснишь в двух словах – почему рожали. Часто сталкиваешься с беспардонной вовлеченностью в чужую жизнь. Отсутствует элементарное уважение к выбору ближнего, иногда даже неправильному, на наш взгляд. Неужели Господь не хочет всем спасения и не справится без нашего комментария?