Известные картины марка шагала

Самые дорогие картины Шагала

На международных аукционах работы Шагала пользуются большим спросом. За последние двадцать лет с 2000 года было продано 8085 полотен художника на общую сумму 1,2 миллиарда рублей, что существенно превосходит обороты других русских художников за этот же период. Сравниться с ним может только Марк Ротко, картины которого были проданы с аукционов на общую сумму 1,45 млрд рублей. Посмотрим несколько примеров самых дорогих уходов работ Шагала.

На сегодняшний день самой дорогой его картиной считается работа «Влюбленные» как раз из серии произведений о влюбленных. На холсте мы видим чувственные объятия самого художника и его жены, а также излюбленные приемы Шагала пересекать одно пространство совершенно другим. Изначально картину выставили на торги Sotheby’s в 2017 году по стоимости 12-18 миллионов долларов, что соответствовало самым дорогим уходам других его работ. Однако этот порог не только не отпугнул желающих коллекционеров, но и был превышен вдвое. В результате итоговая стоимость продажи составила 28,45 млн долларов.

М.З. Шагал. «Влюбленные». 1928 г.

В 2017 году помимо «Влюбленных» с молотка ушел и «Большой цирк». Художник нередко обращался к теме цирка, и эта работа является ярким представителем цирковой серии. В ней мы видим характерные для Шагала приемы совмещения на одной сцене разных артистов, большое разнообразие цветов, их контраст, слияние реалистичных и сказочных образов и вид на сцену сверху. Впервые полотно выставили на торгах Sotheby`s в 2007 году и продали за 12 миллионов долларов, однако через десять лет оно ушло с молотка уже за 16 миллионов долларов.

М.З. Шагал. «Большой цирк». 1956 г.

Еще одним произведением Шагала, преодолевшим порог в десять миллионов долларов, стала картина «Юбилей». Она посвящена все той же тематике влюбленных, все той же легкости и воздушности отношений, но теперь уже перенесенных в домашнюю обстановку. Когда наступил день рождения Марка (первый после их с Беллой встречи), Белла примчалась к нему через весь пылающий зноем город, нарвала ему букет и украсила комнату своими цветными платками. Художник просто оторопел и кинулся к холсту, чтобы передать охватившее его чувство. Тесная комнатка, стены, из которых хочется вырваться на волю и кружиться вместе в безудержном танце любви! Картину по достоинству оценили потомки и приобрели ее на Sotheby`s за 14,8 млн долларов.

М. Шагал. «Юбилей». 1923 г.

Мы рассмотрели только наиболее значительные картины Марка Шагала, причем и этот список можно пополнить многие другими удивительными работами. Художник-авангардист не желал втискивать свое видение мира в узкие рамки традиционных школ живописи, поэтому его наследие сегодня не перестает покорять и вдохновлять зрителей всех возрастов. И это одна из причин, по которой сегодня Шагал входит в Топ-10 самых дорогих русских художников.

МАРК ШАГАЛ И МОНУМЕНТАЛЬНОЕ ИСКУССТВО

После 60 лет Шагал освоил витражное искусство. Прославленный художник, лауреат многих премий, обладатель собственного музея вдруг пошел учеником к мастеру и стал еще и известным витражистом. Это говорит о том, что Шагал был живым человеком, не боялся учиться. И потом стал делать витражи и в христианских храмах, и в синагогах. Среди его работ – витраж в Иерусалимской синагоге, чикагском соборе Святого Стефана и здании ООН, плафон для парижской «Гранд-Опера», два панно для «Метрополитен-Опера» в Нью-Йорке и мозаики на здании Национального банка в Чикаго.

Плафон парижской оперы

Приемный зал здания Генеральной Ассамблеи ООН

Язык Марка Шагала показывает мир как Божий мир, и эта радость и приятие бытия со всеми его драмами видны даже в светских работах, в которых не обязательно есть библейский сюжет. Может быть, потому Шагал и взял такую детскую манеру, что перед Богом любое слово – это лепет. Но если это лепет души благодарной Богу, то вырастает поэзия. И у Шагала очень поэтические вещи. И сам он писал замечательные стихи.

Я сын Твой…

Я сын Твой, ползать
рожденный на земле.
Ты дал мне краски в руки, дал мне кисть,
а как Тебя изображать – не знаю.
Вот это небо? Землю? Свое сердце?
Руины городов? Горящих братьев?
Глаза слезами полнятся – не вижу,
куда бежать, к кому лететь.
Ведь кто-то есть, Кто нам дарует жизнь.
Ведь кто-то есть, Кто нам назначил смерть.
Ведь Он бы мог помочь мне, чтоб картина
моя светилась радостью…

– Марк Шагал, «Ангел над крышами»

У многих художников были разные стадии: творчество – вещь непредсказуемая. Так, Сальвадор Дали то говорил, что он ревностный католик, соблюдает все посты и пишет благочестивые картины, то заявлял о себе как о лютом безбожнике, попирающем все законы. И на разных этапах он писал разные картины. У Пикассо был период реализма, потом – кубизма, потом – абстракции, потом опять возвращение к фигуративности.

У Марка Шагала такого нет, он очень ровный художник, поэтому и его творчество трудно датировать. Иногда смотришь картину и не понимаешь, какого она периода – раннего или позднего. Марк Шагал остается верным себе, он довольно рано нашел свой ключ, свой стиль, а дальше развивал его и углублял.

На протяжении всей своей жизни он верен и родному Витебску, который всегда будет сопровождать его творчество.

К моему городу Витебску

Как давно, мой город любимый, я не видел тебя, не слыхал, не беседовал с облаками твоими, не опирался о заборы твои.

Подобный грустному вечному страннику – дыханье твое я переносил с одного полотна на другое, все эти годы я обращался к тебе, ты мерещился мне как во сне.

Мой дорогой, почему не сказал ты мне с болью – тогда, много лет назад: «Ты зачем покидаешь меня?»

Этот юноша, думал ты, ищет чего-то, он ищет такого изящества, красок, что сыплются звездами с неба, оседая на кровлях светло и прозрачно – как снег.

Где он там найдет эти краски, откуда им взяться?

Почему бы не поискать ему здесь, среди нас, в этом городе, в этой стране, где он рожден?

Может быть, этот парень – «мешугенер», что ж, безумство его – от любви, к искусству и краскам.

– Марк Шагал, «Ангел над крышами»

На многих полотнах Марка Шагала мы видим домики, как в пригороде Витебска, и вдруг посередине – Эйфелева башня как центр мира. Так Шагал соединял мир, который на самом деле одна большая деревня, где все люди если не родственники, то хотя бы соседи. Это очень важная мысль. Мы всегда враждуем с какими-то другими, непохожими на нас. А Шагал показывает, что у всех людей одни корни – все мы от Адама и Евы. И все мы живем рядом, и Витебск не так далеко от Парижа. Все соединяет любовь и все люди братья – такая простая мысль, которая людям очень трудно дается.

Марсово поле, 1954-55 гг. Музей Фолкванг, Эссен, Германия

Да простит мне Господь, если в эти строки я не смог вложить всю щемящую любовь, которую питаю ко всем людям на свете.

А мои родные – самые святые из них.

Так я хочу думать.

– Марк Шагал, «Моя жизнь»

ТВОРЧЕСТВО И БИОГРАФИЯ МАРКА ШАГАЛА

Один из лидеров мирового авангарда 20 века, Шагал сумел органически соединить древние традиции иудейской культуры с остросовременным новаторством. Родился в Витебске 24 июня (6 июля) 1887. Получил традиционное религиозное образование на дому (древнееврейский язык, чтение Торы и Талмуда). В 1906 году приехал в Петербург, где в 1906–1909 посещал рисовальную школу при обществе поощрения художеств, студию С.М.Зайденберга и школу Е.Н.Званцевой. Жил в Петербурге-Петрограде, Витебске и Москве, а в 1910–1914 – в Париже. Все творчество Шагала изначально автобиографично и лирически исповедально.

Уже в ранних его картинах доминируют темы детства, семьи, смерти, глубоко личностные и в то же время «вечные» («Суббота», 1910, Музей Валльраф-Рихарц, Кёльн). Со временем на первый план выходит тема страстной любви художника к своей первой жене — Белле Розенфельд («Над городом», 1914–1918, Третьяковская галерея, Москва). Характерны мотивы «местечкового» пейзажа и быта вкупе с символикой иудаизма («Ворота еврейского кладбища», 1917, частное собрание, Париж).

Однако, вглядываясь в архаику, в том числе и в русскую икону и лубок (которые оказали на него большое влияние), Шагал примыкает к футуризму и предугадывает будущие авангардные течения. Гротескно-алогичные сюжеты, резкие деформации и ирреально-сказочные цветовые контрасты его полотен («Я и деревня», 1911, Музей современного искусства, Нью-Йорк; «Автопортрет с семью пальцами», 1911–1912, Городской музей, Амстердам) оказывают большое влияние на развитие сюрреализма.

После Октябрьской революции в 1918–1919 годах Шагал служил комиссаром ВКП (большевиков) губернского отдела народного образования в Витебске, оформлял город к революционным праздникам. В Москве Шагал написал ряд больших настенных панно для Еврейского Камерного театра, тем самым сделав первый значительный шаг к монументальному искусству. Выехав в 1922 в Берлин, в дальнейшем с 1923 жил во Франции, в Париже или на юге страны, временно покинув ее в 1941–1947 (эти годы провел в Нью-Йорке). Наезжал в разные страны Европы и Средиземноморья, не раз побывал и в Израиле. Освоив различные гравюрные техники, по заказу Амбруаза Воллара Шагал создал в 1923–1930 годах островыразительные иллюстрации к «Мертвым душам» Николая Васильевича Гоголя и «Басням» Ж.де Лафонтена.

По мере достижения пика славы его манера – в целом сюрреально — экспрессионистская – становится все легче и раскованней. Не только главные герои, но и все элементы образа парят, слагаясь в созвездия цветных видений. Сквозь повторяющиеся темы витебского детства, любви, циркового спектакля наплывают мрачные отзвуки бывших и грядущих мировых катастроф («У времени нет берегов», 1930–1939, Музей современного искусства, Нью-Йорк). С 1955 началась работа над «Библией Шагала» – так именуют огромный цикл живописных полотен, раскрывающих мир прародителей еврейского народа в удивительно эмоциональной и яркой, наивно-мудрой форме.

В русле этого цикла мастер создал и большое число монументальных эскизов, композиции по которым украсили сакральные здания разных религий – как иудаизма, так и христианства в его католической и протестантской разновидностях: керамические панно и витражи капеллы в Асси (Савой) и собора в Меце, 1957–1958; витражи: синагоги медицинского факультета Еврейского университета близ Иерусалима, 1961; собора (церкви Фраумюнстер) в Цюрихе, 1969–1970; собора в Реймсе, 1974; церкви Санкт-Штефан в Майнце, 1976–1981; и др.). Эти произведения Марка Шагала радикально обновили язык современного монументального искусства, обогатив его мощным красочным лиризмом.

Библиография и фильмография художника

• Апчинская Н. Марк Шагал. Портрет художника. — М.: 1995.
• Мак-Нил, Давид. По следам ангела: воспоминания сына Марка Шагала. М
• Мальцев, Владимир. Марк Шагал — художник театра: Витебск—Москва: 1918—1922 // Шагаловский сборник. Вып. 2. Материалы VI—IX Шагаловских чтений в Витебске (1996—1999). Витебск, 2004. С. 37-45.
• Музей Марка Шагала в Ницце — Le Musee National Message Biblique Marc Chagall («Библейское послание Марка Шагала»)
• Хаггард В. Моя жизнь с Шагалом. Семь лет изобилия. М., Текст, 2007.
• Хмельницкая, Людмила. Музей Марка Шагала в Витебске.
• Хмельницкая, Людмила. Марк Шагал в художественной культуре Беларуси 1920-х — 1990-х годов.
• Шагал, Белла. Горящие огни. М., Текст, 2001; 2006.
• Шатских А. С. Гоголевский мир глазами Марка Шагала. — Витебск: Музей Марка Шагала, 1999. — 27 с.
• Шатских А. С. «Благословен будь, мой Витебск»: Иерусалим как прообраз шагаловского Города // Поэзия и живопись: Сборник трудов памяти Н. И. Харджиева / Под ред. М. Б. Мейлаха и Д. В. Сарабьянова. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 260—268. — ISBN 5-7859-0074-2.
• Шишанов В.А. «Если уж быть министром…» // Бюллетень Музея Марка Шагала. 2003. № 2(10). С. 9-11.
• Круглов Владимир, Петрова Евгения. Марк Шагал. — СПб.: Государственный Русский музей, Palace Editions, 2005. — С. 168. — ISBN 5-93332-175-3.
• Шишанов В. «Эти молодые люди были ярыми социалистами…»: Участники революционного движения в окружении Марка Шагала и Беллы Розенфельд // Бюллетень Музея Марка Шагала. 2005. № 13. С. 64-74.
• Шишанов В. Об утраченном портрете Марка Шагала работы Юрия Пэна // Бюллетень Музея Марка Шагала. 2006. № 14. С. 110—111.
• Шишанов, Валерий. Марк Шагал: Этюды к биографии художника по архивным делам
• Шишанов В. А. Витебский музей современного искусства: история создания и коллекции. 1918—1941. Минск: Медисонт, 2007. — 144 с.

При написании этой статьи были использованы материалы таких сайтов: ru.wikipedia.org, , 

Марк Шагал: жизнь и творчество художника
2.5 (50%) 2 голос(ов)

Я и моя деревня (1911)

Сцены из жизни деревни переплетаются с личным восприятием самого художника. Сложная диагональная композиция разделена на две части. В правой части крупное зелёное лицо художника, с левой стороны — голова ягнёнка. Эти двое пристально смотрят в глаза друг другу. Голова ягнёнка прозрачная, сквозь неё просматривается женщина, доящая корову.

В верхней части картины изображена деревня, по дороге между домов идёт крестьянин, а навстречу ему женщина, причем она изображена вниз головой. Всё вместе создаёт причудливую картину, которая передаёт ностальгию художника по родным местам.

2

«А любовь из них большая…»

В жизни Марка Шагала была любовь, большая, настоящая. И синий цвет в этих отношениях был своеобразным паролем, известным только им двоим: для Марка синева напоминала ощущение «воздуха», которым наполняла пространство рядом с собой его любимая, для Беллы синий цвет ассоциировался с синевой глаз Шагала.

С Беллой Розенфельд, девушкой из многодетной семьи богатого ювелира, Марк познакомился в Витебске в 1909 году в гостях у их общей подруги… и сразу понял, что это судьба: «С ней должен быть я – вдруг озаряет меня! Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа». Девушка была прекрасно образована: знала 3 языка, разбиралась в философии, истории и поэзии, училась в студии Станиславского, написала две диссертации. Для Беллы это также была любовь с первого взгляда, хотя в глазах её родителей и окружающих чудаковатый неотмирный, никому неизвестный, бедный  художник, одержимый живописью, казался не лучшей партией для такой женщины. Но… Шагал пропал на целых 4 года – уехал в Париж. Однако любовь выдержала и испытание разлукой, и общением лишь в переписке. В  1915 году влюблённые поженились, через год у них родилась дочь Ида. Художник часто  изображал на картинах дочку в образе Ангела, оберегающего семью, а саму Беллу – парящей над городом, ведь для него самого этот брак был поистине окрыляющим. Впоследствии дочь создала архив с наследием отца. Вместе с Беллой он прожил в 29 лет… В 1944 году Париж был освобождён союзными войсками, семья собиралась вернуться из Америки во Францию. Но у Беллы неожиданно и очень стремительно начался сепсис – супруга  умерла. «Когда Белла ушла из жизни, второго сентября 1944 года в шесть часов вечера, громыхнула грозовая буря и непрерывный дождь излился на землю. В глазах моих потемнело». Женщина могла сделать карьеру актрисы, учёного или писательницы, но она посвятила себя семье. «На ментальном уровне она стала тем непроницаемым кольцом энергии, которое обеспечило его душевную тишину для пробуждения и претворения в жизнь творческих решений», – писал об этой паре  В. В. Бадрак. Белла продолжала жить и спустя десятилетия после своей смерти на его картинах: её черты лица с огромными глазами угадывались и в изображениях Мадонны, и простых женщин, и даже в печальных мордах коров. Хотя Шагал пытался ещё несколько раз построить отношения и семью: сначала с молодой экономкой Вирджинией Хаггард-Макнейл, затем с дочерью сахарного магната Вавой Бродской, с которой прожил 30 лет в атмосфере не столько любви, сколько товарищества (до самой смерти). Лишь Белла  оставалась его музой, дарившей ощущение полётности ему самому и его живописи. Шагал умер 28 марта 1985 года в лифте, поднимавшемся на второй этаж в мастерскую в Сен-Поль-де-Вансе в возрасте 98 лет, – умер фактически также в своеобразном полете, находясь между этажами.

Почему так много заборов

Заборы сюрреалистичны. Они не обрамляют дворы, как положено. А тянутся бесконечной вереницей, как реки или дороги.

В Витебске на самом деле было много заборов. Но они, конечно, просто окружали дома. Но Шагал решил их расположить в ряд, тем самым выделив их. Сделав их чуть ли не символом города.

Нельзя не упомянуть этого бысстыжего мужика под забором.

Вроде сначала смотришь на картину. И накрывают чувства романтичности, воздушности. Даже зелёная коза не сильно портит приятное впечатление.

И вдруг взгляд натыкается на человека в неприличной позе. Ощущение идиллии начинает улетучиваться.

Зачем же художник намеренно добавляет в бочку мёда ложку … дегтя?

Потому что Шагал не сказочник. Да, мир влюблённых искажается, становится похожим на сказку. Но это все равно жизнь, со своими обыденными и приземлёнными моментами.

И ещё в этой жизни есть место юмору. Вредно все воспринимать слишком серьёзно.

Детство и юность

Мовша Хацкелевич (впоследствии Моисей Хацкелевич и Марк Захарович) Шагал родился 6 июля 1887 года в белорусском городе Витебске, в черте Российской империи, отделенной Екатериной II для проживания евреев. Глава семейства Хацкель Мордухов Шагал работал грузчиком в лавке торговца селедкой. Он был человеком тихим, набожным и работящим. Мать художника Фейга-Ита была женщиной энергичной, общительной и предприимчивой. Она вела хозяйство, руководила мужем и детьми.

Художник Марк Шагал

С пяти лет Мовша, как и всякий еврейский мальчик, посещал хедер (начальную школу), где обучался молитвам и Закону Божию. В 13 лет Шагал поступил в Витебское городское четырехклассное училище. Правда, учеба особого удовольствия ему не доставляла: в то время Марк был ничем не примечательным заикающимся мальчишкой, который из-за неуверенности в себе не мог найти общего языка со сверстниками.

Провинциальный Витебск стал для будущего художника и первым другом, и первой любовью, и первым учителем. Юный Моисей с упоением рисовал бесконечные жанровые сценки, которые он ежедневно наблюдал из окон своего дома. Стоит отметить, что родители не питали особых иллюзий по поводу художественных способностей сына. Мать неоднократно подкладывала рисунки Моисея вместо салфеток на обеденный стол, а отец и слышать не хотел об обучении отпрыска у именитого в то время витебского живописца Юделя Пэна.

Музей Марка Шагала в Витебске

Идеалом патриархальной семьи Шагалов был сын-бухгалтер или, на худой конец, сын-приказчик в доме состоятельного предпринимателя. Юный Моисей на протяжении пары месяцев выпрашивал у отца деньги на школу рисования. Когда главе семейства надоели слезные просьбы сына, он выбросил необходимую сумму денег в распахнутое окно. Будущему графисту пришлось собирать разлетевшиеся по пыльной мостовой рубли на глазах смеющихся обывателей.

Учеба давалась Мовше трудно: он был подающим надежды живописцем и никудышным учеником. Впоследствии эти две противоречащие друг другу черты характера отмечали все люди, пытавшиеся повлиять на художественное образование Шагала. Уже в возрасте пятнадцати лет он считал себя непревзойденным гением и поэтому с трудом мог выдерживать замечания учителей. По мнению Марка, только великий Рембрандт мог быть его наставником. К великому сожалению, художников подобного уровня не было в маленьком городке.

Марк Шагал в молодости

Скопив денег, Шагал, ничего не сказав родителям, уехал в Санкт-Петербург. Столица империи представлялась ему землей обетованной. Там находилась единственная в России академия художеств, куда Моисей собирался поступить. Суровая правда жизни внесла в розовые мечты юноши необходимые коррективы: свой первый и последний официальный экзамен он провалил. Двери престижного учебного заведения так и не открылись перед гением. Не привыкший сдаваться парень поступил в возглавляемую Николаем Константиновичем Рерихом Рисовальную школу Общества поощрения художеств. Там он проучился 2 месяца.

Марк Шагал за работой

Летом 1909 года отчаявшийся найти свой путь в искусстве Шагал вернулся в Витебск. Юноша впал в депрессию. Картины этого периода отражают удрученное внутреннее состояние непризнанного гения. Его часто видели на мосту через Витьбу. Неизвестно, к чему могли привести эти упаднические настроения, если бы Шагал не встретил любовь всей своей жизни – Берту (Беллу) Розенфельд. Встреча с Беллой наполнила до краев его опустошенный сосуд вдохновения. Марку вновь захотелось жить и творить.

Марк Шагал в старости

Осенью 1909 года он вернулся в Петербург. К желанию найти наставника, равного ему по дарованию, добавилась новая идея фикс: юноша задумал во что бы то ни стало покорить Северную столицу. Рекомендательные письма помогли Шагалу поступить в престижную школу рисования именитой меценатки Званцевой. Художественным процессом учебного заведения руководил живописец Лев Бакст.

По свидетельствам современников Моисея, Бакст взял его без всяких нареканий. Более того, достоверно известно, что Лев оплачивал обучение подающего надежды графиста. Бакст напрямую заявил Мовше, что в России его талант не приживется. В мае 1911 года Шагал на полученную от Максима Винавера стипендию поехал в Париж, где продолжил обучение. В столице Франции он впервые начал подписывать свои работы именем Марк.

Гимназия

Позже были другие учителя, учившие грамоте и Писанию на дому. В 13 лет мать отвела его в гимназию. Евреев туда не принимали, но за 50 рублей Марка взяли сразу в третий класс. Учёба давалась ему нелегко, к тому же, волнуясь перед ответом, даже выучив урок, Марк начинал заикаться. Любимым предметом стала только геометрия, а на рисовании он был вообще королём. В гимназии по примеру одноклассника Марк увлёкся копированием иллюстраций из журнала «Нива». Первым стал портрет композитора Рубинштейна, потом Марк вошёл в азарт, копировал уже всё подряд. Приятель, увидев развешанные по стенам комнаты рисунки, похвалил Марка и назвал его малознакомым словом «художник». Позже, размышляя об этом, Марк вспомнил вывеску «Школа живописи и рисунка художника Пэна». Всё, отныне планам матери конец – приказчика или очередного бухгалтера в семье не будет.

«Родом из детства…»

Мы слишком редуцируем представления о многих феноменах, мыслим упрощенчески, скажем, о детстве. А ведь если рассматривать его с одной только позиции психологии, то правым может оказаться мнение о человеке как заложнике своего детства (травм, родительских ценностных установок и пр.) и мнение о самом детстве как продукте постоянной реконструкции памяти человека. Последние исследования парамнезии (анализ ложных воспоминаний, например, Э. Ф. Лофтус) как раз подтверждают мнение, что прошлое в чистом виде фактически недоступно человеку – он каждый раз проигрывает в памяти его заново, исходя из текущей ситуации.

Эта двойственность влияния детства и его воспроизведения очень ярко прослеживается в судьбе и творчестве Марка Шагала. Мовша Хацкелевич (настоящее имя художника) родился на окраине Витебска  в бедной еврейской семье грузчика. Детство проходило в атмосфере материального выживания многодетной  семьи среди серости однообразных домиков и столбов, рядом с утомлённым трудом, угрюмым, пропахшим селёдкой, отцом. И хотя мать видела сына счетоводом или фотографом в будущем, в  17 лет мальчик стал учиться живописи у Иегуды Пэна, приятеля Ильи Репина, потом продолжил живописное образование в Санкт-Петербурге. Шагал вспоминал, что предваряла этот выбор долгая детская молитва и поиск своего пути. «Я бродил по улицам, искал чего-то и молился: «Господи, Ты, что прячешься в облаках или за домом сапожника, сделай так, чтобы проявилась моя душа, бедная душа заикающегося мальчишки. Яви мне мой путь». Само решение Шагала стать художником в местечковой среде евреев воспринималось странным: непрагматично, ибо неприбыльно, да и противоречило религиозным убеждениям иудеев, считавшим недопустимым изображать людей и всякие одушевлённые существа. Как вспоминал сам художник, даже родной дядя «боялся подавать ему руку».

Удивительно, но в памяти Шагала Витебск запечатлелся не удручающим бытом бедной семьи и серостью улиц, а, напротив, городом, полным красок, уличных празднеств с музыкой и пр. Всю жизнь, даже объехав полмира и пожив в красивейших городах типа Парижа или Нью-Йорка, художник вновь и вновь возвращался в своих картинах к своим истокам, к Витебску.